Персонажи: Мерлин, Джасра, ОМП и еще один персонаж, которого в каноне мне всегда было пламенно жаль
Жанр: экшен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нет, нет, не возьму я никаких денег - хоть в карманы суйте!.. хотя... даже охота... А Желязны принадлежат мир, герои и вечное уважение
Предупреждение: смерть персонажа
- Кто тебя послал? Как ты нашел меня?
- Спроси кого-нибудь другого, от меня ничего не добьешься.
©Желязны.
Ответ.
...Я вспомнил. Дернул отворот.
- Сними.
- Эй!
- Сними, сказал, уймись, жук, не то уйму.
Бариец сторожил в подворотне со шлюхой, кося под пьяного. Его дублет облит сивухой, разит на квартал. Я с Козой раздели его в две руки. Комок тряпья летит прочь.
читать дальше
Ожгли жилы неба. Под ногами повела земля...
Нет, галерея. Я и Панки подсадили на крышу. Два быстрых жеста. Толкнул, пошел. Луна ярко. Проку, если ходят доски. Подперли, - что можно за пару часов? Он сейчас тоже ловит звуки. ...Сами ничего не могут! Я рванул по террасе быстрее. Слева чернотой силуэт осел на коленях, руками к горлу, где блеснула удавка. От перстня надо было избавиться. У угла метались тени. Железом рявк об арбалет. Когда он входил в кабак, меча у него не было. Как в кабаке можно купить меч? Водяной в темноте блеск, что отшиб мой выпад. Как споткнувшись он отпрянул и катится с мослатым, треск оградцы. Блеск луны на затворенных фасадах. От корч арбалетчика на досках шибнуло парным. Ор, бегут. Я прыгнул следом. Споткнулся. Ведет ноги на дряни.
Я мерзко улыбнулся. Нужно запугать его сразу. Не вижу руки. Дерет шпагу. Завязил клинок, а стылый дружок тоже зажал свою!!! Что у него еще может? Заслоняется, крутя на вертеле. Моя кисть потянулась к колену. В этот именно миг в меня полетел труп, и я увидел дни, а потом годы, длинные и белые, и то, какими они будут. Я не успел поправить слишком привычный бросок. Кинжал рукоятью в полете ударил о тело, хлюпнул в лужу, я за телом Панки не увидел где. Ощетинено рукоятью в груди, и своей шпагой, что метет в ноги, и летит мертвым растопыром. Я оттолкнулся, закрыл ухо, увел острие вверх. Мослатое колено врезало в плечо и челюсть. Ревя, я вскочил, с отпечатком мостовой на теле. Ага, теперь у него шпага задушенного, плоского, как жук. Длинная шпага, знаю. Но дрянь. Мне не нравится. Девка с разорванным поясом, кричит мне. Сутенер тащит ее. Бросаюсь. Пара его выпадов взбесила меня, потому что заставила отступить. Улыбка сползла. Луна. Блеск. Блеск. Никому не помогает. Пятясь, я ступил на хозяина шпаги, которая в этот самый миг отводясь метит в меня. Нырнув, тут я удержал равновесие. Он все вложил на этот выпад, а я почти выбил его шпагу. Засадил по почкам, уронил его подсечкой. Его плащ рванул, спутал клинки. Мы упали на них. Он кусает мою руку на лице. Ударил еще по челюсти, но я отмахнул голову, закрылся плечом. Все не могу выдрать из-под себя правую. Я всадил коленом, выдавливаю глаза. Захватил мое запястье и давит вверх.
Хруст кости. Окат слабости, все провалилось на миг. Он ведет руку еще назад, вогнав меня в пот, приподнялся. По нему дрожь. Пожар вспыхивает между лопатками.
Я услышал движение от зрителей, но некак было повернуться.
Оморочило меня совсем, я обмяк.
Если меч сейчас выдернут, я умру. Если нет, я буду еще какое-то время жить, и буду отвечать на вопросы. Маги хорошо и больно задают вопросы. И яркое ясное понимание, что оба исхода мне безразличны в равной степени.
Пожар усилился так, что не различить, что оно там. Я вижу, как влажный вершок втягивается назад в мою грудь. Вот, все и решилось.
Рев, голоса надо мной. Присадил, ворочая. Голос уже ко мне.
- Кто тебя послал? - И я забыл, что я ему ответил.
* * *
Забываю, забываю, забываю...
Я сделался вдруг развязен, и шевеля пальцами, наклонился.
- Несчастная память! Совсем забыл, как сюда зашел от корабля.
- Я похожа на искательницу приключений? - Женщина откинула капюшон. Ее свита сидела рядом, ворочая мечами.
- Несмотря на вашу авантажную видность, - отчеканила, - я думаю, вам стоит проветриться.
- А можно? Я был уверен, что здесь не место для приличных людей. Рад, что вы не разделяете этого мнения. Раз здесь можно пристойно поужинать, я остаюсь. - Я сел. - Разве меня еще не пригласили?!
- Кассута! Два рагу заезжему на соседний столик. И когда обслужишь все, можешь с ним посидеть.
- Послушайте, - обернулась она, - вы что, впрямь не знаете, как отсюда выйти? Тогда лучше здесь и сидите. До утра. И не выказывайте так свой перстень.
- Это подарок дамы, - заметил я.
- Кассута!
Я встал, пойдя к стене. Шевельнул шпагой.
- Я уж лучше настоящую шлюху возьму. Хоть рассказать про Амбер. - Она улыбнулась. - Чего она такая? И худая, как щепка. - Та наклонилась, блеснув глазами.
- У дамы большие беды. У нее друга убили. Говорят, она ищет, кто.
Я забываю...
Я обошел рыбный ресторан.
- Заказывает. Ждешь. Оба по улицам. - А я проверю, что за дамы, подумал я. Те зашли в заведение чуть дальше. Есть третье, если свернут обратно в порт, тогда просто бить в толпе.
- Нельзя расходиться. Он выйти может, - тревожно - Панки.
- Если этот оглоед не может прирезать безоружного, или задержать хоть, за что он получает восьмуху, жук? - гаркнул я.
Опасно оставлять такого близ клиента, вооруженного кошельком. Но мне казалось, что-то, после путешествия по разверзающейся земле ни один из нас не хотел как-то его предупредить.
Я почуял, как начала меняться тяга. Играли в кости. Но Бариец - поныл и выбил партейку. Не уйдет от нас наша рыба, а фарт нельзя упускать.
- Мы можем достойнейше завершить предприятие, кавалеры. Уважаемые! У меня семь.
У него вышла тройка за семь, и мы пошли. Никуда он от меня не денется. Маг объявился, а затем пошел в город, потом вниз. И вот тут у меня начинает рваться...
...- А за ним идут.
- Вот как?
- Глянь, это женщина.
- Ну и что? - говорю. - Он смазлив собою. У нее крепкие провожатые, с такими и в порт можно сунуться. Может, у них дуэт.
- В порту?
- Тогда, может, она позабавится с любым встречным.
- Оба не в масть, - заявил Бариец, щурясь. - Это же - (высокомерничая) Бейлисса. Не видите? Принц Каин мог ей завещать пару заведений через постельку. Может, дама там встречается с экономами.
Это согласен. Знатные дамы могут иметь деловые интересы.
* * *
Человеческая память - странная вещь. Наваливаешь туда всякую дрянь, что ни попадя, а потом хочешь достать, - а нечего.
Я ходил. Думал. Спросил, про караваны из Хирата. Оказалось, стоит такой один. Я сбегал туда, поговорил с кое-какими нужными людьми. Ходить хорошо. А Коза мне нравится. Спокойный мужлан, и уверенный. Жаль, что именно он скорее всего меня и прирежет.
Пришли весточки из Хирата. Они меня везде находят. Как-то. А еще одна было письмецо от названой сестрички, кто живет там. Это я развернул, вот ее письма я люблю читать. Они поднимают меня в моих глазах.
Небольшое, захватанное. Я читал прямо на улице на ходу.
Она изысканно пишет, и почерк отменный. Она отлично одевается, лучшие манеры; она из женщин, в которых плотно замкнуто ощущение власти. Власть - иметь такую бесполезную женщину, с мягкими руками, в своем дому. Но вот она - не знатная дама, она негоциантка. Так что ходу ей нет.
Названая сестричка писала, что у нее все хорошо. (Я очень рад.) Еще писала, что и на ее парусиновых заводах все хорошо. (Я тоже очень рад.) Они делают прекрасные обороты. Ее муж сделал первое достойное и благородное дело в своей жизни, тем, что волию Единорога помре. (Она мне третий раз об этом пишет.) (Тем не менее я за нее рад. Женились вроде по любви, красив, богат, молод. Через пару лет стал пить, и бродяжить по девкам. Она крупного сложения, довел ее до нервных припадков и сердечных приступов.) Сделал он это дело тем, что в ту войну пошел в легкоконный полк городского ополчения. Она его со слезами уговорила выступить для отечества, как все. Она уже вернулась с курорта. (Это когда?) Скандал почти затих. Родичи мужа на суды больше не лезут, и это все благодаря Далту. Он их запугал. (Что такое?! подумал я. Раньше не было. Откуда Далт?!) Она писала, это ужасно, и несправедливо, ведь Далта выгнали отчасти оттого, что он загнал беженцев на ее парусиновые заводы. Писала, это глупо, беженцы получили работу, и больше не шлялись по дорогам, а она получила рабочих, все в выгоде. Первый раз она писала так откровенно. Видно, что в расстроенных чувствах. Он совсем поправился. (Он - это ее покровитель. Покровитель он тем, что вводит ее в высший свет.) На водах было прекрасно. И она уверена, что я буду счастлив это узнать. У нее благородное сердце. Любит его. Полгода едва жив, выхаживала, ревя, ночевала у постели, а в это время дралась по судам за мужнины завещания. Ей бы зачем разоренные мануфактуры, но чуяла, торговля по победе оживет, что золотое дно. А сам-то он... подумал я. Теперь уж точно за ее счет. Во-первых, он привел личный полк, и не из худших. Потом, отказался врать про часть поместий, что не страхованы, все понимают, страховка мелочь, чисто формальная при купчей. Дал бы нотарю, тот потерял, привел бы свидетелей, чего стоит. Город возмещал за незастрахованные дворянам, разоренные воителями с Дороги. Она мне постоянно про это пишет, предостерегая примерами такой его ужасающей непрактичности. Вот и поле для Далта, грозного знамени кондотьеров, спасителя, кому при найме банкеты Хират давал, там и познакомились, и постоянной угрозы для таких, как я. Сестричка могла отвести душу. С Далтом могла наконец поговорить про вклады и дивиденды. Она уверена, изысканно писала она, что я ее понимаю. Мне все она может доверить. Расставаться было ужасно. В конце концов, она представила их друг другу. У нее благородное сердце. Свести двух таких разных мужчин в одной гостиной. Не представляю, о чем они оба, бедные, могли там говорить.
Она хочет дать ему займ, большой. Для займа ему нужен поручитель, чисто формально. Она хочет просить меня, я мог бы дать свою подпись.
Я глядел на это. Подписываться, то есть как значит, я...
И потом, подумал я, это мои кровные. И за здорово...
Нет, пусть Панки такое подписывает. И моя же собственная названая сестричка таким сентиментальным письмом у меня их выманивает.
Еще рассказали мне кое-что об месте - которое зовут Страж Четырех Миров. Что там продают. Ни одна армия не взяла боем, даже Далтова. (Я почему-то порадовался.) А также, что маги, правящие там, меняются слишком часто.
Что-то там неладно. Приказы меняются, приказы внезапно пересматриваются. Такое ощущение, работаешь втайне от собственного заказчика. Такое ощущение, работаешь вроде как бы даже на себя. Такое ощущение, вроде как бы для того, что тебе нужно. Вроде будто хочется найти этого рослого молодого человека, и набить его красивую внешность, и всадить нож под горло.
* * *
Я мотаю головой. Небеса, лавандовые, черные, из крошечных цитаделей, из кусков кометного хвоста... Небеса из мостов и островов, а земли под ними нет... Мы задохнулись, именно. Лично я дышу, распялив рот, как рыба на берегу.
Бед особых не было. Эфирная стяжка меж разновеликими дисками, жесткая и светящаяся, скользала, закрепились по-альпинистски. Поднять голову, воздуха нет. Дыры на бесконечности.
Кажется, первый я спалился, а держался из вредности. Я такое навидал и нанюхал, что уверен, все это только бред. Я этого мага уже ненавидел. Нарочно ведь небось погоню мучает. А сейчас взвыли уже все, а Бариец - первый. Дело до драки. У всех в глазах мухи, и слепые провалы. Все. Дело проиграно. А куда дальше? Как вернуться? Ни назад ни вперед. Коза сказал: «Ну, хм. Есть возможность, госпожа опять меня позовет. Или Духа», - посмотрел он на меня.
«Жратва есть. Всем спать» - сказал я. Через время Коза нас растолкал. «Есть» - сказал он. И мы очутились в месте под названием Страж. Воистину здесь творится великая магия. Но от магии я очень устал. И побрел бы спать, но мне, полусонному, через коменданта было сказано, чтоб мы выметались, как можно скорее, залечь на постоялом дворе, в ближайшее место в Золотом Круге нас отвезут, и не соваться, дело и плату никто не отменял. И спроса на явившиеся вопросы я сделать и задать не смог и не успел. Очнулся уже постояльцем.
Почему-то вспоминался кожух пароходного колеса. Колеса вращаются вечно.
* * *
Небо грохочет, и я ору.
- Нет! - орет Коза. - Нет!
В разрывы облаков... Вверх...
- Это приказ! - орет он. - Приказ!
Псы воют так, что почти вровень с ревом воды в оврагах.
- Убью ее!
- Уймись! - орет он. Арбалетчик отходит только на несколько шагов, и сразу пропадает в дождевой пелене. Возвращается он уже без своры.
Пространство снов и кошмаров, думаю. Это моих кошмаров.
Но меня тянет со страшной силой. На холм...
Небо, как мясная лавка. Холодный ветер морозит промокшую одежду.
Потом мы попали в деревню с сидами-холмами на улицах, взгревшись бегом. "О. Вот где мясной ряд" - заявил Бариец, заглянув. В пруду невредимо лежали трупы. А деревня разрушена - как лет триста. Комками катятся в небе облака... Промчался, все швырнув, огромный всадник. А потом началось что-то страшное, втянулись смерчи черного дыма, резь в глазах... Я ничего не видел... Пришлось пристать на привал, - пока у меня отойдет.
* * *
Я так устал (девушка в теле, и занозистая и нравная), что даже я не сразу заметил, - что тянет меня в другую сторону, не к городу. То есть показывает не дорогу не так далеко над морем, а нечто совсем другое.
Псы сидели и нюхали воздух. Очень сосредоточенно. Они были готовы бежать.
А мы нет. Сапоги, ремни... Чертова Кинкен! Чтобы постояльцы не сбежали не заплатив, она их заперла где-то в подполе!!! Коза ей устроил разгром. Шепнул что-то одной ищейке, и та так рванула в этот подпол, все полетело.
- За это - не заплачу. Дура баба! - Я дал ей пощечину до крови.
* * *
Женщина по имени Кинкен кормила кур и индюшек (или вроде) и громко переругивалась через ограду с соседкой, называя ее Марджори, а обычно шлюха Мардж. Потом подошла и шлепнула нам флип, в который вбила яйцо.
Такой был шухер. На похороны пригнали адских гончих. Егеря с ними сквозили повсюду. Они выли так, что раскалывали и шевелили небеса. Наша вспомогательная сила изъявила желание перегавкиваться. Что было совсем недопустимо.
Пришлось изникнуть из города срочно по дороге. Потом мы пересекали на другую дорогу, проскальзывая меж егерями в основе тем, что меня ВЕЛО. И уже здесь я узнал от путников, как нам повезло.
Такие дела, что все похороны оцеплены. Высокие господа не ограничились похоронами, и устроили по этому поводу фейерверк из молний.
Не нравятся мне такие молнии. Какие-то ребята плавают по морю. Наниматель мне врет. Не верю я в такие совпадения. А пока пересекали Арденнский лес, трое бульдожек сорвались. Вот не удержал на сворке. Коза говорит, они убежали в пространство снов и кошмаров.
- Случилось, случилось, - рычу я.
- Они натасканы, понимаешь? - сказал он кратко. - Они к нему побежали.
А я как вспоминаю этот лес с луной, дерет. Горло дерет. Лупим мы очень быстро, егеря время от времени трубят почему-то. То спереди, то сзади. Шурхают фениксы в ветках. И вообще.
В конце концов нас вывело в Гарнатхский лес с его гарями, и вересковыми пустошами, стало получше. Добрели в эту придорожную деревушку, и завалились спать.
- Если эта Марджори ничего себе, - говорит Панки, - пошли на нее поглядим.
* * *
Грохот. Рев. Собаки бегут, и не могут добежать. Мне кажется, они бегут ко мне. Посреди пустынного лунного парка.
Мне показали портретик молодого человека. Надо быть дураком, чтобы иметь такую внешность, и такую родню, с такими возможностями, и заниматься паскудствами, - когда он спокойно мог жить на одних бабах. Они б ему пентакли совали в карманы.
* * *
Барийца мы подхватили уже в Амбере.
- Это Бариец. Он не дурак, и по морюшку хаживал, - сказал Панки.
- Не дурак, а с волыной, - хмыкнул я.
Так и пошло. Он зло оскалился.
- Это тебя еще учить и учить плавать, - он поднял, на ладони, игрушку. - Отменнейший духовой пистолетик. Из такой штучки раз здешнего короля чуть не убили.
- И что, знаете, - заговорил Панки. - Тут, новости. Похороны тут. Принца Каина, адмирала Северных морей, загружают. Говорят, приложил кто-то. - Глаза у него бегали.
И вот тут я и почуял - дело наше худо. Не одни мы по морюшку плаваем. Это вендетта.
Нашлась и на амберскую карту игра. Ха. Однако. Тяжелые времена.
Потом Панки мне, отдельно, сказал:
- Может, надо слить.
- Я тебе солью. Я тебя сам на ножи поставлю.
Панки привел я. Не люблю приводить, но тут надо было поддержать лицо. И хорошо бы кого-то, кого знаю. Его звали не то Панки, не то Спанки. А я звал Панки. Кто знает почему. Возможно, потому, что должок у него.
Я чувствовал - на мозг как напирало, втягивало, и под изображение всего вокруг я видел внизу еще одно изображение. И я как-то знал, что если сосредоточиться на этом, втором изображении, и шагнуть, я буду там. Но я не спешил перемещаться. Мы еще харч не закупили.
И вдруг - я как раз сидел, глядел в дубовую панель стола, - а Бариец где-то отливал, а Коза кормил псов, заколдованных под обычную свору, - второе изображение как встряхнуло, переметнуло, и стало другим. Уже не что-то, похожее на лес, а вроде как улица.
- Оп-па, - тупо сказал я. И тянуло туда сильнее.
- Похороны, да? - с тусклым интересом сказал я. - А на похороны-то родня собирается.
* * *
Я спускаюсь по лестнице. Рядом бешеный лай.
- Я предоставляю вам некие силы. - Она кивает на Козу, который отворяет рядом дверь загона. - А это - его вторая специальность.
Псы кидаются к нам. И останавливаются о невидимую стену. Они бегут и все не могут добежать. Приближаются и бегут, как тот мужик через порог.
Они не псы, а что-то более чем чудовищное и мерзкое.
На ней платье цвета змеиной кожи и, вероятно, из змеиной кожи. Сверху на ней шляпа и вуалетка а ля Жаклин Кеннеди-Онассис. Она ходячий вызов представлениям о хорошем вкусе. И именно поэтому выглядит как знатная дама. Есть некий род экстравагантности, который очень идет к рыжим волосам.
Мне она не нравится.
Она не ступает, а полупарит, окруженная непроницаемостью. Так что не спускается по ступеням.
Я вдруг замечаю сухость ее кожи, и морщинки у глаз.
Небо серое. Двор весь замощен. По нему раскиданы всякие службы. Далеко - огромные тренировочные манекены.
Коза - арбалетчик. Часть выделила принимающая сторона. Он молчун. Еще, подозреваю, мой спинорез.
Я зову, потому что арбалетчик. Такое мое собственное прозвище.
Я опять смотрю на леди. Вижу у нее на висках капельки пота. Как будто ей жарко. Или тяжело левитировать... ну, летать.
Она собирает невидимые сворки. Потом передает связку Козе. "Есть", - говорит он. Она произносит нараспев заклинание. Меня как встряхнуло. Не люблю. Отдельные звуки прокатываются в воздухе, распределив время и капли моего сознания.
Собаки добегают, и шумно нюхают.
Леди поворачивается в воздухе, и осела на ступенях. Подымается вверх по ним, шурша змеиным хвостом платья, как змея.
- Значит, меня сюда, когда вернусь, пустят, - киваю.
- Вернись сперва.
- Эй! А как насчет постоянной службы? Койка? паек? - говорю я ей в спину. - Место на стене? Мне здесь казармы понравились. Здесь ничего, и солдаты, - я поглядел на Козу, - не умничают.
- Заслужи, - равнодушно говорит она не оборачиваясь.
* * *
Когда отворили поутру, я был желтоват лицом.
- Мы сейчас едем.
- Я был должен вроде сообщить соображения.
- А вот это после. Там, - сказал бородатый.
Мы идем по лестнице. Ладно, допустим.
Ехали опять в карете. Подвозят прямо к порталу. Серые камни.
Я демонстративно, долго обивал сапоги о кромку порога. Сапоги у меня чистые. Хотелось лишний раз поглядеть, что тут за небо.
Разное-всякое случается на свете. Кроме того, может больше и не увижу.
Меня ввели в большую пышную комнату. Долго я стоял. Кругом ходили всякие занавески. Возможно с арбалетами.
Потом открылась дверь, зашел рослый мужчина с округлой бородою. Заходил он странно. Зашел, на несколько шагов, потом опять вышел, зашел, попятился, вышел, опять зашел, опять назад вышел, и так туда, сюда, назад, вперед через порог.
Я смотрел. Помалу потянуло обратиться глуповатыми словами из не слишком приличного анекдота. "Ты флюгер, или так, привидение?"
Призрак не может заговорить, пока не обратишься первый. Есть такое кайонгское суеверие.
Он наконец прошел, и сел в кресло. В глубокой яркой оконной нише чуть потом возникла дама. Не было, и возникла.
Вот теперь и дама. Настоящая знатная дама, не негоциантка.
Одета отменно. Красива. Она улыбнулась, довольно приятно:
- А представляться, значит, не собираемся.
- Что вам сделал этот маг? Чем он вам навредил? Я имею в виду - чем он может вредить? Для себя любопытно, - сказал я.
- Ну а что они все делают, - сказал мужик. - Стреляет, фехтует. Колдует. Колдует в какой мере, это не знаю, не скажу.
- Тогда нужно четверо. Для надежности. - Я показал на себя. - Включая вашего наипокорнейшего из слуг. И любопытно бы, какого вида пентаклями вы собираетесь платить. И как вы будете платить аж четверым? А по-моему, может, платить и не будете.
- Тебя позвали не выказывать норов. Твой нрав здесь не танцует, - резко проговорил мужчина.
- Я из-под ножа не работаю. И под запором - не работаю. Меня позвали выказать соображения. Это они суть. Я приехал, чтобы это сказать. - Я снял перстень. - Я задаток вернуть могу.
- Прошу вас, - улыбнулась дама. Подойдя, взяла у меня кольцо. Наделось ей как влитое.
- Теперь уже поздно, - сказала она.
Она подняла руку, показывая на камень на пальце.
- Ты мечен. Достаточно пробыть с ним сутки рядом.
Я предпочел не очень-то поверить.
- Теперь тебя везде найдут. Ну как, интересно? Знать еще хочешь? Загорелись очи? Зато вот так ты найдешь его. А умный человек всегда может устроиться так, чтобы в конце жив он один. Плату одного я уж найду как-то.
- Хм. - Я сел.
Помыслы я оставил при себе.
- Ты уже знаешь слишком много. Не придержи тебя, кто б тебе мешал, уже вчера пойти, да предупредить. В родне в Амбере не так много магов. - Мужик зло хмыкнул.
- Адепт Искусств всегда может перейти дорогу другому адепту, - сказала высокомерно дама. - А этот маг обнаглел. Он убийца. Но я не стану слать на него чары смерти. Много чести.
- Кроме того, - сказал я, подумав, чуть помолчав, - сколько я понимаю, чары можно опознать по почерку. А у него родня.
- Как он мог, - обратился я. - Он жесточайше виноват разгневать такую красавицу.
Бородатый серьезно сказал:
- Насчет парней, что можно на месте и на плацу. Да, верно, - но вы можете оказаться в местах, где нет площадей.
- Разбирайся с ним, - говорит знатная леди.
* * *
Я давлю лавку. А сюда мы приехали в карете. Знатные дамы - это мне нравится. Знатные дамы - это большие деньги. Кроме, напомнил я себе, нескольких, которые потом натравливают на тебя брата или мужа, и не платят.
Но в будуаре наверху нет никакой дамы. Есть рослый мужчина с округлой бородой. Рядом в кресле сидит кто-то в рясе или сутане, упрячась весь в капюшон, и теребит четки.
- Из чего стреляешь?
- Лука, арбалета, из миномета, и из ракетомета.
- Пистолет, винтовка?
- Если вам нужен снайпер, не ко мне. Найдите кого с воловьим терпением.
- Скольких можешь привести?
- Никого. Они перережут мне горло, и сбегут с вашим могуществом и с вашими секретами. А на что мне надо - оглядываться.
- Можно взять парней попроще.
- Ах, это! Тогда я не понял. Я думал, вы имеете в виду тех, кого я знаю. Попроще я вам десяток возьму на любой площади. Заводные, - хмыкнул я, - будут ребята.
- Да, но как они себя поведут в необычных местах? - задумчиво сказал мужчина. - Как ты можешь себя вести в необычных местах? В насколько необычных местах ты бывал?
- Я бывал на Черной Дороге, - ровно сказал я.
- Ну, в наше время там все бывали, - махнул он рукой.
- Ты религиозный человек? - сказал монах низко, хрипло.
- Перед делом я тщательно молюсь Единорогу.
- Ты полагаешь, можно убить мага? - сказал мужчина.
- Если застать его голеньким, без заклятий, можно так же, как любого обычного человека.
- Маги, для которых мы нанимаем, не из таких. Запомни это. Но маг, за которым тебя посылаем, - он из таких.
- И еще кое-что, - сказал мужик. - Очень вероятно, что ты можешь найти его в Амбере, в королевском дворце.
- В качестве кого он там может быть? Стражник, слуга, дворянин-гость, дипломат?
- Как родич хозяев.
- Ого. - Я подумал. - Тогда убивать его лучше не внутри дворца.
- Тебе дадут кое-что, Дух.
Дух - так меня зовут. Это такое прозвище. Не важно, почему. И что оно значит.
Монах завозился глубоко в рукавах, не без труда стягивая перстень.
- Сейчас, - прохрипел он.
Выронил мне в руку кольцо с большим голубым камнем.
- Благодарю, экселленция, - весело сказал я.
Отличный аванс. Прекрасный перстень. Епископский прямо.
- Тебе придется его надеть, крошка, - сказал мужчина.
Я натянул. Почему бы нет.
- Ты должен его носить. А думать будешь здесь, до завтрашнего утра.
- О чем? - сказал я. - Если, соглашаться ли, я ведь, заметьте, уже приехал. Я люблю средства. А я сейчас пуст.
- Тогда подумай, как ты намерен исполнять то, что согласился делать. А завтра предложишь соображения.
Они встают, и меня покидают.
А когда я потом попытался выйти, в дверях были пятеро, с усами.